Тайны 22 июня. Массовый подвиг пограничников в 41-м. Месть нацистов через 80 лет. Часть XXY

У каждого из нас есть свои знания из детства про Великую Отечественную войну. Только в зависимости от возраста и других факторов наши знания разнятся.

Часто они сложены по советским фильмам и парадам 9 мая. Но для меня и многих одесских детей 80-х это: рассказы родственников и соседей-ветеранов, вахта памяти с ППШ у монумента Неизвестному Матросу, мемориал 411 батареи, школьные экскурсии в Нерубайские катакомбы, музей Одесского военного округа, поездки с классом в Брест, Ленинград и село с забавным названием Скоморохи в Сокальском районе Львовской области.

Та, еще советская школа нас трижды возила к мемориалам защитникам западных границ общей пока Родины: в Брестскую крепость, к рубежам обороны северной столицы и на заставу Лопатина. Последняя произвела на нас куда большее впечатление именно своей малостью - мы стояли среди заросших остатков траншей и воронок, смотрели на Запад и представляли себя на месте пограничников: сутками под артобстрелами с одним стрелковым оружием, в окружении превосходяших сил, с каждым днем, с каждым боем товарищей остается все меньше: вот из полусотни нас десяток, уже очевидно - чуда не будет, помощь не придет… Кроме того, на детскую сопричастность влияло то, что на заставе нам вела экскурсию не профессиональный гид, а вдова начальника заставы Анфиса Алексеевна Лопатина.

Огромная Брестская крепость или форты под Ленинградом, как комплексы фортификационных сооружений, давали визуальное ощущение защиты, а тут были развалины одного небольшого здания заставы – бывшего панского «фольварка», а рядом - уже даже не заросшие окопы, а их перемолотые фугасами остатки. Хотя и под Ленинградом – на нашей стороне мы и через сорок лет видели изрытое заросшими воронками поле (напоминающее трассу могула), на немецкой же – ровную гладь с молодым лесочком.

CКОМОРОХИ

Итак, живописное галицкое село Скоморохи, названное так, согласно преданий, по средневековой «профессии» основателей. В 1914 году австрийцы расправились над частью его жителей, считавших себя русинами, за их симпатии к русским войскам: сразу убили 25 русинов, а 46 отправили в концлагерь Талергоф.

А уже в 1941 году, в первые дни Великой Отечественной, свой подвиг под Скоморохами совершила советская 13-я погранзастава 4-й комендатуры 90-го Владимир-Волынского погранотряда.

Участок границы, который охранял Владимир-Волынский погранотряд, преграждал стратегическое направление Люблин — Луцк — Киев. На преодоление сопротивления всех советских пограничников немецкое командование отводило до 30 минут. Погранотряд оказался на острие удара 11-й танковой дивизии, прибывшей к советской границе из Вены на пополнение танковой армии фон Клейста.

22 июня в четыре утра в бой вступили все 16 застав погранотряда, поднятые по тревоге. Однако артподготовку немцы начали на полчаса раньше. На участке 4-й комендатуры немцам удалось захватить мост, через который переправилось до 50 вражеских танков. Развернувшись в боевой порядок, они атаковали пограничников, которыми командовал комендант И.В. Бершадский. Первым снарядом на его глазах были убиты жена и 11-летний сын. Когда танки подошли к зданию комендатуры, навстречу им выбежал фельдшер В.П. Карпенчук.

О том, что произошло дальше, рассказывается в документе, хранящемся в Центральном музее пограничных войск: «Смоченный бензином пылающий халат он бросил на решетку моторного люка ближайшего танка, а сам, объятый пламенем, кинулся под танк».

13-я застава рядом с селом Скоморохи располагалась в бывшей двухэтажной усадьбе («фольварке») польского «пана» Прохира с массивными стенами и большими подвальными помещениями. Перед зданием пограничниками были построены три деревянно-земляных блокгауза и оборудованы стрелковые окопы, соединенные ходами сообщений.

Командовал заставой двадцатипятилетний лейтенант Алексей Васильевич Лопатин. Он родился 15 февраля 1915 года в селе Дюково (Затхлино) Шуйского района ныне Ивановской области. Рано остался без отца (погиб в 1918 году), вырос в деревне Аристиха Савинского района. В селе Колобово окончил школу-семилетку, в 1933 году - школу фабрично-заводского ученичества в городе Коврове (ныне Владимирской области). Работал на Ковровском экскаваторном заводе.

В октябре 1937 году Алексей был призван в Красную Армию и по его просьбе направлен в пограничное училище. В 1940 году окончил Саратовское военное пограничное, получив назначение в 90-й погранотряд на его 13-ю заставу.

С пограничниками 13-й заставы зимой 1940/1941 годов. В центре (второй справа) – Лопатин.

Кроме него, на 13-й заставе были еще два офицера: Гласов Павел Иванович – младший политрук и Погорелов Григорий Иванович – лейтенант, помощник начальника заставы. Офицерские семьи составляли: жена и мать начальника заставы, его крохотные сыновья Толя и Слава, жена Гласова Евдокия с дочкой Любой, жена Погорелова Евдокия с дочкой Светланой.

Всего на заставе службу несли 59 пограничников, вооруженных двумя станковыми пулеметами «Максим» времен Первой мировой, четырьмя ручными пулеметами Дегтярева ДП-27, шестью только что полученными автоматами ППД (пистолет-пулемет Дегтярева), остальное вооружение заставы – это «трехлинейки» Мосина и пистолеты комсостава. Зато боеприпасов хватало.

Когда стало ясно, что началась война, начальник заставы отправил своего заместителя лейтенанта Погорелова с 15 бойцами блокировать железнодорожный мост через Западный Буг. Вечером 22 июня на заставу приполз раненый в ногу и шею пограничник Давыдов, рассказавший, что удерживать мост удавалось чуть более получаса.

Пулеметным огнем был уничтожен взвод немецкой конницы, стремившейся первой проскочить по мосту. Тогда гитлеровцы переправились через реку выше и ниже по течению и, окружив пограничников, забросали их гранатами.

Тогда же вечером 22 июня во двор заставы на коне влетел Василий Перепечкин, которого Лопатин послал за подкреплением. Не дожидаясь, когда тот спешится, Лопатин спросил:

— Ну что, пробился? Будет подкрепление?

— Кругом немцы!

— Надо было тебе через Стенятин.

— Там тоже их мотоциклисты, я попробовал по Тартаковскому шоссе, а там... Везде фашисты.

Лопатин и Гласов поняли, что ждать помощи в ближайшее время неоткуда, нужно держаться своими силами. Вечером политрук Гласов созвал на собрание десяток коммунистов. Парторг заставы сержант Д. С. Максяков в своих воспоминаниях рассказывал:

«Это было необычное партийное собрание нашей заставы. Первое собрание в боевой обстановке. Мы не избирали президиума, не вели протокола. Начальник заставы Лопатин обрисовал обстановку:

— Положение наше трудное. Фашисты окружили заставу плотным кольцом. Помощи в ближайшие часы ждать неоткуда...

Затем выступил Гласов. Он говорил спокойно:

— Коммунисты первыми шли на смертный бой с интервентами и белогвардейцами в гражданскую войну. Будем же и мы драться до последнего патрона, до последней капли крови, так же геройски, как сражалась группа Погорелова. Если потребуется, умрем, но не отступим...»

Не сумев связаться с командованием, пограничники решили сражаться до последнего. Штаб погранотряда тоже не смог связаться с ними: остатки уцелевшего личного состава (к 18:00 из каждых пяти пограничников участка в наличии был лишь один) комендант участка капитан Бершадский в ночь на 23 июня вывел в район Горохова, где они присоединились к отступавшей 124-й дивизии Красной Армии.

С утра фашисты провели артобстрел заставы. Пограничники спустили в подвал женщин и детей, там же укладывали раненых, а сами из обстреливаемых блокгаузов перешли в полуразрушенное здание. К удивлению бойцов, остаток дня и ночь на 23 июня прошли в покое. Гитлеровская лавина перекатилась через советскую границу и о живой еще заставе немцы словно забыли, возможно, посчитав ее уничтоженной артобстрелом. В то же время с окончанием обстрелов пограничники заняли позиции на подступах к заставе.

Поэтому, когда утром 23 июня рядом с заставой появились направлявшиеся к Сокалю и далее на Восток грузовики с пехотой, пулеметные очереди лопатинцев остановили передвижение автоколонны. Впрочем, тратить время и ударные боевые части на пограничников немцы не собирались. Через несколько часов заставу окружила рота полевой жандармерии. По ней со второго этажа заставы открыли огонь из ручных пулеметов Максяков и Зикин, из первого блокгауза косили свинцом ручные пулеметы Галченкова и Герасимова, с фланга — стреляли из станковых «Максимов» бойцы отделения Котова, а когда враги попытались ворваться внутрь развалин, сержант Герасимов сбросил на них с высоты пока еще двухэтажного здания ящик гранат. Жандармы бежали от заставы, оставив после короткого, но жаркого боя 47 трупов.

Заставу вновь стали обстреливать, но пока из одного орудия - оно было у жандармерии единственное. Пограничники прятались в подвале, а при новых атаках встречали противника пулеметным, автоматным, винтовочным огнем.

Гитлеровцы вызвали помощь. На возвышенные места, окружавшие заставу, прибыла конная артиллерия. Теперь по заставе били несколько орудий. После огненной молотьбы от двухэтажного здания остался толстый слой кирпичных обломков и пыли. Раздробленный кирпич оказался спасительным щитом, укрывшим своды подвала. На время артобстрелов пограничники уходили в подвал, заваленный битым кирпичом. Как только обстрел прекращался, быстро занимали боевые позиции и встречали врага плотным огнем. Когда полевые жандармы пошли в очередную атаку, из подвальных окон в них полетели гранаты. Чуть ли не в упор пограничник Зикин застрелил жандармского командира, теперь уничтоженных пограничниками врагов было уже более сотни.

Только тогда на помощь жандармерии подошла воинская часть со своей артиллерией и минометами. В результате массированного артналета многие пограничники, находившихся в окопах, погибли, погиб политрук Павел Гласов.

Много стало раненых, которых перетащили в подвал. Их перевязывали женщины. Но заканчивались медикаменты, бинты, еда, вода, боеприпасы. Воду давали по глотку, берегли для раненых и детей, а больше всего для станковых пулеметов - когда стрелков становилось все меньше и меньше, на «максимы» оставалась главная надежда при отражении вражеских атак. Было уже 26 июня.

На 13-й заставе, конечно, и представить не могли всей сложности обстановки на советско-германском фронте. 24 июня немцы начали массово бомбить Минск, 26-го - войну Советскому Союзу объявила Финляндия, немцы захватили мосты через Западную Двину и нацелились на Псков, 27 июня в войну вступила Венгрия, 29 - немцы окружили оборонявшие Минск войска, начали боевые действия в Заполярье. А застава Лопатина все еще держала оборону, надеясь, что за женщинами, детьми и ранеными прилетят самолёты.

24 июня во время очередной передышки обозначили на ближайшем Карбовском лугу посадочную полосу, выложили опознавательные знаки. Тогда же отправили на связь замполитрука Галченкова и командира отделения Герасимова, — им наказали любой ценой пробиться к своим и доложить, что застава держится, ждет помощи. Но пограничники не знали, что армейские части, к которым спешили Галченков и Герасимов, сами с боями прорывались из окружения и помочь далекой уже заставе не могли.

В ночь на 27 июня гитлеровцы начали обстреливать заставу термитными снарядами. Ожиданием их доставки объяснялась некоторая пауза в артобстрелах. Фашисты специально стреляли в темноте, чтобы испугать защитников заставы белым, все сжигающим огнем, проникающим во все щели.

Обстрел продолжался всю ночь. Утром характер стрельбы изменился. После серии взрывов к заставе начали подбираться гитлеровские солдаты, а затем, вызвав огонь пограничников, отходили. Артиллеристы засекали места, откуда стреляют пограничники. Лопатин быстро понял это, пулеметчики и автоматчики после стрельбы, отогнав вражеских солдат, быстро меняли позиции, перебирались в другие окопы.

Удушливая серная вонь ползла по траншеям, скапливалась в блиндажах, проникала в подвал. Лопатин приказал законопатить все отверстия. Женщины мокрыми тряпками затыкали щели в окнах и дверях подвала, который стал теперь не только местом укрытия от снарядов, но и лазаретом, где лежали раненые.

Интенсивный обстрел термитными и бронебойными снарядами продолжался и на следующий день - враг готовился к новой атаке. Все, кто мог держать оружие, заняли места у бойниц, в блокгаузах, приготовились к отражению очередного штурма.

В подвальном отсеке, названном санчастью, появились новые раненые: ефрейтор Песков и пулеметчик Конкин, который левой рукой сжимал запястье правой - кисть была оторвана взрывом. Пока Евдокия Погорелова занималась Песковым, Анфиса Лопатина, преодолевая дурноту, бинтовала культю Конкину.

Беспрерывный артиллерийский обстрел, атаки, голод, бессонные ночи вымотали силы всех защитников. Постоянное напряжение все заметней сказывалось и на ее начальнике. Днем он командовал боем, а ночью ходил от блокгауза к блокгаузу, из одного отсека в другой — проверял дежуривших на огневых точках, подбадривал уставших, шутил с детьми и бойцами.

И только жена видела, каким усилием воли он держал себя в руках.

— Ты бы хоть на часок прилег! — попросила она, когда Алексей заглянул к ним в отсек.

Он положил руку на плечо жены:

— А ты как тут справляешься?

— Сам видишь... — И перевела взгляд на детей. Они лежали на матрацах, укутанные одеялами. Подошла Евдокия Гласова.

— Алексей Васильевич, детям оставаться здесь нельзя. И вообще всем надо уходить.

— Всем? Оставить заставу? — Лопатин пристально посмотрел на Гласову и задумался. — Нелегко, Дуся, сделать этот шаг, — помолчав, сказал он. — Был бы жив Павел, посоветовались бы... Один решить не могу. Поговорю с бойцами...

Немцы старались избежать новых своих жертв в лобовых атаках - они какое-то время не возобновлялись. Днями гитлеровцы методично вели артобстрелы. В одну из ночей к пограничникам, дежурившим в секрете, подползли две местные селянки, передали мешок с хлебом. От них стало известно, что Владимир-Волынский давно занят фашистами, которые продвигаются и дальше на восток. Также селянки сообщили, что ночью можно незамеченными уйти с заставы, немецкие солдаты живут в деревнях, ночью дороги охраняют плохо.

Ночью 29 июня в предрассветный час оврагами, минуя немецкие посты, осторожно пробирались на восток защитники заставы. Впереди — дозорные, потом Лопатин с группой бойцов. За ними шли женщины с детьми. Замыкали колонну раненые.

Пройдя метров восемьсот, Лопатин остановился, прислушался к тишине, оглянулся и застыл в мучительном раздумье. По его напряженному лицу Анфиса догадывалась, что Алексей принимал трудное для него решение.

— Вот что, дорогие наши женщины, — заговорил Лопатин, — идите дальше без нас. Одних вас с детьми немцы, если даже, обнаружат, возможно, не тронут, а увидят с нами — могут перестрелять.

— А как же вы? — вскинула тревожный взгляд на мужа Анфиса.

— Вернемся на заставу.

— Алексей Васильевич, пойдемте с нами, — умоляюще посмотрела на него Гласова.

Анфиса дернула Евдокию за рукав: не упрашивай, если уж решил — не отступит.

— Нет, Дуся, наше место на заставе. — Он приподнял Славика и поцеловал его, потом взял из рук Анфисы худенькое, невесомое, закутанное в одеяло тельце Толика, нежно прикоснулся губами к его личику и, преодолевая подкативший к горлу горячий ком, почти шепотом сказал жене:

— Береги их, им продолжать начатое нами...

Попрощался с остальными.

— Идите, а мы будем биться до последнего, живыми фашистам не дадимся.

Лейтенант Алексей Лопатин и бойцы, еще способные держать оружие, вернулись на заставу, чтобы сражаться с фашистами.

29 июня после сброса 22-х 500 кг бомб и авиабомбы весом в 1800 кг пал Восточный форт Брестской крепости, окончательно зачистить его немцам удалось 30 июня. В этот же день немцы вошли во Львов. 1 июля на юге начали мощное совместное наступление румыны с немцами. А уже в глубоком немецком тылу десять оставшихся в живых советских пограничников 13-й заставы продолжали ее оборону. Еще трое суток пограничники отбивали атаки врага, а над развалинами 13-й заставы продолжал развеваться красный флаг.

— Мы все дывылись на той червоный флаг, — вспоминал потом житель села Скоморохи Петро Баштык. — Флаг е, а стрельбы нэма!.. Ну, думаем, загинули вси прыкордоныки. А як тильки фашисты сунуться — враз вогонь! То мы ради, шо живы наши прыкордоныки. А потом гукнул страшный взрыв, и стало тыхо-тыхо!.. Мабуть, то фашисты подложили пид заставу мину. А мабуть, сами прыкордоныки подорвали фашистов.

2 июля немецкие саперы взорвали остатки здания заставы, похоронив под обломками её защитников. Героическая оборона продолжалась 11 дней.

В «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза» сказано: «…Когда были разбиты все блокгаузы и дзоты в опорном пункте, пограничники перешли в подвальное помещение разрушенного здания заставы и оттуда продолжали вести огонь по врагу. 30 июня на заставе остались в живых только десять пограничников. Противник устроил подкоп и подорвал здание. При взрыве погибли все защитники заставы».

Однако двое героев остались в живых: третьего июля, раненые и контуженные Иван Павлович Котов (проживал в Москве) и Ефим Матвеевич Галченков (проживал в Ленинграде) выбрались из руин. О последних днях обороны 13-й заставы известно благодаря им. Кроме них, из 59 пограничников заставы выжили: сержант Максяков (проживал в Туле), сержант Аллянов (проживал в Оренбурге).

С полным списком защитников 13-й заставы (из семейного архива Лопатиных) можно ознакомиться по этой ссылке https://lopatin-alexei-v.jimdofree.com/%D1%81%D0%B... .

ПАМЯТЬ

Погибших пограничников 13-й заставы похоронили местные жители, они же помогли детям и вдовам офицеров выжить. Петро Баштык первым дал им приют, решиться на такое на виду полицаев, бандеровцев и нацистов был способен далеко не каждый.

Очевидец, местный житель Иван Пеньковский рассказывает первым послевоенным пограничникам о подвиге лопатинцев на развалинах заставы. 1944 г.

6 июня 1950 года приказом Министра госбезопасности СССР имя Лопатина было присвоено 6-й (впоследствии 2-й) погранзаставе 2-го погранотряда Украинского (затем Юго-Западного) погранокруга, он был навечно зачислен в списки части. 18 декабря 1957 года Алексею Васильевичу Лопатину было присвоено звание Героя Советского Союза.

Жена Алексея Лопатина Анфиса Алексеевна Лопатина в 1962 г. из города Коврова переехала в деревню Дубровку Сокальского района Львовской области — в те места, где сражался и погиб Лопатин. 8 июля 1962 г. в селе Скоморохи был открыт монумент героям-пограничникам, составной частью которого стал музей заставы, где были собраны фотографии, письма и документы, личные вещи и остатки оружия героев, в том числе и партбилет с удостоверением личности замполита Гласова, которые его вдова осенью 1941 нашла на трупе мужа, обнаруженном в завалах подвала заставы.

Бессменной заведующей музеем была вернувшаяся в Сокальский район вдова Алексея Лопатина — Анфиса Алексеевна. Многие годы она принимала в музее по несколько тургрупп в день, в том числе и нашу одесскую группу школьников.

Лопатина возле монумента в 1975 году

Еще летом 1954 года ее и лейтенанта Лопатина дети – «суворовцы» Слава и Толя на могилах пограничников поклялись продолжать дело отца. Клятву свою они сдержали, а старший сын Вячеслав несколько лет служил на заставе имени Лопатина. Настоящая династия пограничников.

Имя А.В. Лопатина получил колхоз в Скоморохах (на бывших землях графа Дзедушицкого) и улица во Львове (сейчас улица Сичинського). За успехи, достигнутые в 1972 году во Всесоюзном соцсоревновании, колхоз им. Лопатина был награждён Юбилейным почëтным знаком ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета СССР, Совета Министров СССР и ВЦСПС. Бывшему председателю колхоза (с 1950 по 1957 год) У. Д. Баштык было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Уроженец села И. З. Штокало (1897—1987) стал известным советским математиком, академиком АН УССР.

Вдова начальника заставы умерла в 1995 году. Музей был закрыт сразу после ее смерти, а в 2004 году монумент и землю вокруг выкупил у сельсовета местный предприниматель. Надгробия павших пограничников лишились цветного металла: лавровых ветвей и звёзд, изготовленных из дорогой латуни. Сам же музей должен был превратиться в сельский кабак с дополнительными «посадочными местами» и мангалами на улице, возле могил и всё ещё заметных следов окопов.

Еще раньше сама застава имени Лопатина исчезла - её переименовали и передислоцировали на десятки километров, в Волынскую область. Экспозиция музея официально была якобы передана переезжавшим пограничникам, а не официально — уничтожена или разворована. Сейчас и колхоза им. Лопатина, разумеется, нет, а большинство жителей села Скоморохи батрачит в Польше и других странах.

Рассказ и пророчество из уже далекого 2011 года.

«Неумелой детской рукой подведены надписи на могильных плитах. Наверное, те же школьники возложили цветы к памятнику. Трогательно выглядит лампадка, цветы и иконка на могильной плите политрука Гласова. Спасибо вам, дети! Спасибо вам, учителя местной школы! То, что в вас еще жива Память, не дает умереть Надежде. Только вот звезды и венки с могильных плит сбиты (металл!), а здание музея никак не обозначено и закрыто на висячий замок.

Но химера памяти выращивается успешно. Молодежь, детей пытаются убедить, что то, о чем рассказывала советская пропаганда не всё правда. Дескать, немцы в начале войны прошли заставу за один день, и несколько дней после этого их вообще не было, и солдаты нормально спали в казарме. Местные власти, объясняют запущенность мемориала, как обычно, отсутствием средств. Серьезная причина. Но вот на создание памятника-мемориала, там же в Сокале, воинам Украинской Галицкой Армии немалые деньги нашлись.

Очевидно, что те силы, которые сегодня определяют положение дел в западной Украине, основным лозунгами которых являются "Москалі, жиди і ляхи, геть з України" и "Кістки окупантів - на сміттєзвалище!", те, кто организовал позорище у Холма Славы во Львове 9-го мая, очень хотели бы, что бы, теперь уже Память о подвиге 13-й пограничной заставы, заставы Лопатина пропала без вести. Они и сейчас готовятся помешать в 70-ю годовщину начала Великой Отечественной войны отдать долг памяти воинам, которые ценой своей жизни преграждали путь врагу.

И им это удастся, если Государство Украина не скажет им – Стоп! Если простые люди шахтерского Червонограда, пограничного Сокаля, и других городов и городков, где празднование Дня Победы прошло в спокойной и торжественной обстановке не дадут обмануть себя, по сути, горстке нациствующих отморозков, освобожденных их лидерами и от химеры благодарности, и от химеры памяти, и от химеры совести.

Я, сын, брат, племянник и зять фронтовиков готов протянуть свою руку всем тем, кто воевали против фашистов, пусть и не в рядах Красной Армии. Я готов пожать руку простому немецкому солдату, дравшемуся с моими родственниками в открытом бою. Но я не смогу простить тех, кто стрелял моим родным в спину, «сокирников», зверски уничтожавших девочек-комсомолок, приехавших в ЗУ (Западную Украину – К.О.) лечить и обучать детей. Возможно, простят друг друга наши внуки. А мы должны просто жить, уважая ценности друг друга. Если эти ценности не противоречат, если хотите, христианским, а, в конечном счете – общечеловеческим.

Уверен, что если Власть в своих электоральных поисках в Западной Украине, будет опираться не на таких людей, как мои добровольные помощники и тысячи и тысячи их единомышленников, а на прикормленную псевдо-элиту «тягнизбоченных» нацистов, крах государства в существующих границах станет неизбежным».

25 июня, 2011 г. https://cupper75.livejournal.com/3561.html

Как видим, в период между майданами школьники местной школы по мере сил приводили памятник и могилы в порядок, подновляли надписи на плитах.

Евромайдан и эту память должен был вытравить. Но, на удивление, пока не вытравил. Вот относительно недавнее свидетельство (https://cont.ws/@staha/266661 ):

«На протяжении многих лет мы с семьёй ездим на заставу к своему отцу, деду, прадеду и уже даже прапрадеду - младшему политруку легендарной 13-й заставы Гласову Павлу Ивановичу, а также к начальнику заставы Лопатину Алексею Васильевичу и остальным героям, отдавшим свои жизни за Родину в первые дни войны.

Жены политрука, Евдокии, нет в живых, а вот дочь - Люба ездит постоянно до сих пор вместе с остальным своим семейством.

Граница там уже давно не проходит, поэтому сегодня мемориал находится прямо посреди села Скоморохи. В 90-х опьянённые свалившейся нэзалежнистю украинцы писали в газетах много гадости о Лопатине, Гласове, заставе и о событиях первых дней войны вообще. Началась чёрная эпоха борьбы с Великой Победой. Люди почувствовали себя безнаказанными и появились вандалы, которые поснимали все бронзовые звёздочки и веночки с надгробных плит братской могилы, а, со временем ещё и плиты-дорожки.

Каждый год мы подъезжали к заставе с содроганием сердца - есть ли ещё монумент или его уже разобрали ? Для Любы Гласовой (Гордеевой), дочери политрука, а ныне уже находящейся в статусе прабабушки, каждая поездка была стрессом. Немного полегчало когда на стеле монумента аисты свили гнездо. Говорят - это означает, что с ней ничего не произойдёт.

В 2004-м, когда после майдана к власти пришёл Ю-Щен-Ко, землю сдали вместе с памятником, могилой и музеем под бар. Место там очень красивое - прямо на берегу водохранилища. Не буду углубляться в подробности, но бар, в итоге, никто не открыл. Местные жители (очень набожные) просто не дали состояться такому богохульству на братской могиле. Но музей вандалы разворовали полностью. Всё, что осталось от экспонатов - деревянная статуэтка пограничника, которая валялась в углу пустого музея и ценности для них, видимо, не представляла. До прихода к власти Януковича никто о памятнике не заботился вообще. Даже пограничникам действующей в нескольких километрах заставы имени Лопатина запретили там появляться. Каждый год мы втроём - вчетвером пропалывали все дорожки и чистили памятник своими силами.

С приходом Януковича всё изменилось и в первый год на 9 мая, впервые за много лет, монумент встретил нас в отличном состоянии. Всё прополото, почищено, возложены и посажены цветы, горят свечи. Пограничники снова взяли заставу под свою опеку и приезжали туда по несколько раз в году. Мы уже встречались с депутатами Партии Регионов и начали даже договариваться о восстановлении музея. Благо, экспонатов достаточно в других музеях заставы. Кое-что было у родственников погибших там солдат, а кое-что и у нашей семьи. В-общем, всё стало потихоньку налаживаться.

Майдан 2014 года изменил всё. Действующую заставу им. Лопатина лишили имени и снова запретили заботиться о мемориале. Появились радикальные активисты из ПС и начали писать гадости на монументе да откалывать куски памятника. В прошлом году отбили приклад автомата солдата на постаменте и понаписывали на нём разные мерзости. На защиту монумента неожиданно для нас встали местные жители, которые выгнали горе активистов и восстановили памятник.

На фото (сделано сегодня) можно разглядеть затёртые фрагменты. Это с прошлого года осталось. Стела вообще вся была исписана похабщиной. Приклад тоже восстановили «місцеві». Благо, это всё произошло несколькими днями ранее нашего очередного визита и ничего не увидела дочь политрука. Она уже не молода и могла элементарно не пережить такого стресса.

Когда мы начали благодарить местных жителей, они сказали, что не стоит благодарности и что они это сделали не ради нас, а потому что помнят, знают и уважают погибших здесь парней. Кроме того, многие из погибших пограничников тоже были местными жителями. А вандалов они сами искали, но, конечно, безуспешно. Этот разговор поменял моё мнение о местных. Селяне Скоморох в большинстве своём, оказывается, уважительно относятся к погибшим героям и монументу.

В этом году нас снова ждал сюрприз и сдвиг шаблона. Приехав, как всегда, на заставу, мы застали двух местных, косивших траву. Узнав, кто мы, они наперебой стали рассказывать нам разные известные и неизвестные нам истории о заставе, судьбах некоторых потомков и ещё кое-что. Оказывается, в Скоморохах Сокальского района Львовской области до сих пор сохранились улицы имени Лопатина и Гласова, а одно из полей до сих пор носит имя моего прадеда, о чём свидетельствует именной камень, который мы, конечно же, не откладывая, сегодня и нашли. Вот он:

На фото, кстати, дочь Павла Гласова - Любовь Павловна. Камень, конечно, зарос, ведь мы даже не знали о его существовании. Бронзовой звезды тоже давно уже нет. Но сам факт того, что камень существует и что местные это поле называют полем Гласова, помня его подвиг и подвиг остальных пятидесяти ребят, говорит о многом.

Да, на Украине сегодня идёт настоящая идеологическая война. Да, подавляющее большинство украинцев на западе подвержено пропаганде и действительно ненавидят всё русское. Да, Украина сегодня отвернулась от собственной истории и всех исторических связей, но есть и здесь адекватные люди, помнящие и знающие где на самом деле правда.

Пока есть люди, защищающие на самой что ни есть западной Украине советские памятники не ради пиара или идеологии, а просто из чувства уважения и справедливости, не всё потеряно для человечности и нормального развития общества, а, возможно, и для возврата на правильный путь».

Читайте также: Тайны 22 июня