Венгрия помнит о зверствах своих солдат на территории СССР

#

Данный материал имеет предысторию. Некоторое время венгерские СМИ, близкие к правящей сегодня партии, проводят активное переосмысление исторических событий Второй мировой войны. Нетрудно даже угадать главные тематические направления: ревизионизм, представление Венгрии как жертвы агрессоров, и даже больше – акцентирование на преступлениях Красной Армии. И несколько неожиданно к последней годовщине событий на Дону, ознаменовавших крах 2-й венгерской армии, прибавилась многоголосица, что венгерские солдаты не только героически сражались, но и защищали национальные интересы на территории СССР.

Особую пикантность такому подходу придавал тот факт, что венгерский глава правительства В. Орбан на пике кампании (сам читал заголовки типа «Венгерские солдаты на Дону сражались за Родину») посетил Москву – договариваться об активизации экономических отношений. Тем не менее «активное переосмысление» не осталось незамеченным, что и подтверждает данный материал. Прошу обратить внимание на статус представлявших Россию на описанной ниже встрече историков, как и на слова ведущего: больше нет целесообразности прятать в архивах свидетельства преступлений оккупантов. Отдельное спасибо венгерским историкам, выступавшим против тенденций в освещении событий прошлого.

На основании архивных документов

5 марта 2013 г. в клубе Кошута прошла презентация серии документальных книг «Венгерские оккупационные войска в Советском Союзе. Архивные документы 1941 – 1947 гг.» (редакторы: Тамаш Краус – Ева Мария Варга, издательство Bp. L’Harmattan). Сборник представили: историк Петер Шипош; историк Василий Степанович Христофоров, начальник Управления регистрации и архивных фондов (УРАФ) ФСБ России, руководитель Центра публикаций источников по истории ХХ века; эстет Акош Силади; историк Андрей Николаевич Артизов, архивист, глава Федерального архивного агентства; историк Габор Дьони.

Ниже мы публикуем стенограмму выступления Петера Шипоша.

В наши дни прослеживается конъюнктура на экскурс в историю венгерского участия во Второй мировой войне, в особенности связанную с трагедией 2-й армии в излучине Дона. Один за другим появляются монографии, исследования, дневники, мемуары, фотоальбомы и иные произведения в подобном жанре. Самой главной чертой для них является оправдание военной политики режима Хорти и её апологетика, vulgo – обеление. Для раскрытия области источников, служащих инструментарием для аргументации, не нужно вести длительной исследовательской работы. Достаточно внимательно изучить выступления венгерских политических и военных руководителей в критическом 1941 году, особенно в весенние и летние месяцы. Общей характерной чертой этих документов является то, что авторы единогласно декларируют венгерское участие в войне против Советского Союза в качестве, так сказать, национальных интересов Венгрии. Генерал от инфантерии Генрих Верт, начальник штаба венгерской армии, написал в своих мемуарах, что участие требуется «ради территориальной целостности государства, а также безопасности государственного и общественного устройства, к этому обязывает наше христианское, покоящееся на национальной основе мировоззрение, потому что в плане политического союза мы окончательно определились со странами Оси, и наше дальнейшее территориальное расширение зависит от этого».

Глава правительства Ласло Бардоши, пусть и не чужды были ему взгляды Генриха Верта, из тактических соображений был против добровольного предложения участия. Его мнение разделял и Миклош Хорти. Глава государства и премьер-министр считали, что надо подождать немецкого сигнала для вступления в войну, ибо в таком случае можно просить встречных уступок. Но немцы как раз не желали делать предложения, ибо единственной территорией, которую они могли обещать в качестве награды, была местность Банат, на которую претендовала и Румыния.

Патовую ситуацию между Берлином и Будапештом разрешила бомбёжка Кашши. (Кошице, ныне город в Словакии - переводчик). Город на севере Венгрии, как известно, 26 июня 1941 г. бомбили самолёты без опознавательных знаков, принадлежность группы атакующих самолётов определить было невозможно, тайна осталась нераскрытой по сей день. Бардоши посчитал, что государственная принадлежность бомбивших Кашшу самолётов не столь важна. Он считал главным то, что венгерский штаб согласовал с немцами версию, согласно которой атаковавшие город самолёты являются советскими, и это доказывает, что именно немцы желают вступления Венгрии в войну. Итак, вот он долгожданный знак, дальнейшим колебаниям больше не место. За вступление в войну определённо нельзя привести тот аргумент, что Советский Союз проводил бы агрессивную политику против Венгрии. Более того, из Москвы в 1940-41-ом недвусмысленными жестами давали понять о намерениях иметь добрососедские отношения.

Бесспорно и то, что участие в войне не имело отношения к каким-либо венгерским национальным интересам. Едва ли найдётся более достоверный свидетель, чем один из самых значимых политиков эпохи Иштван Бетлен. В своих мемуарах, написанных в июне 1944-го, горькими словами осуждал он внешнюю политику Венгрии 1940-41 годов. Он считал, что венгерская политика «серию роковых промахов начала с присоединения к «Тройственному пакту», когда без всякой серьёзной необходимости и встречных выгод мы присоединились к такому союзу, который был создан для разрешения вопросов между мировыми державами. И этим сделала первый шаг в направлении катастрофы…».

Говоря о вступлении в войну против Советского Союза, Бетлен отверг пропаганду, «которая занималась тем, что рисованием на стене призрака большевизма втягивала нас в войну. Большевизм, безусловно, является опасностью для всей Европы, но не призвание маленькой Венгрии жертвовать цветом нации, чтобы отвести от Европы эту угрозу». Бетлен видел национальную цель в том, чтобы «снова сшить разрезанную на куски страну. К сожалению, в июне 1941-го мы отклонились от этой аксиомы национальной политики, и вновь горько будем искупать допущенные ошибки».

Венгерская историография, занимающаяся исследованием войны против Советского Союза, в первую очередь направляет своё внимание на бои венгерской армии на советско-немецком фронте, и едва интересуется деятельностью венгерских оккупационных войск. С осени 1941-го, в составе Западной и Восточной Оккупационной Группы, 90 тысяч венгерских солдат решали оккупационные задачи на площади около 500 тысяч квадратных километров на территориях России и Белоруссии. Оккупация означала так называемое «военное применение» в тылу, практически охоту на партизан.

О поведении венгерских частей можно узнать от такого свидетеля, как Йозефа Геббельса, доверенного лица Гитлера. Министр пропаганды империи 18-го мая 1942-го о проходящих в местности брянских лесов боях написал следующее: «Южнее этого региона воюют венгерские формирования. Им нужно занимать и пацифицировать одно село за другим. Когда венгры заявляют, что они пацифицировали одно село, это обычно означает, что там не осталось ни одного жителя».

Было бы серьёзной ошибкой утверждать, что речь идёт об отдельных случаях, и с венгерской стороны не случались массовые расправы над мирным населением. Венгерские охотники за партизанами регулярно сотрудничали с немецкими отрядами. Об этом свидетельствовал сержант отряда жандармерии:

«В 1941-м я вступил в батальон 32/II., и с этим подразделением в октябре 1941-го вошёл на советские территории военных действий… Мы сменили немецкий батальон, и немецкое командование возложило на наше подразделение задачу по борьбе с партизанскими отрядами… В декабре 1941-го немецкое командование переслало батальону для допроса около 80-ти советских граждан, после чего их следовало уничтожить. Допрос советских граждан проходил в здании тюрьмы… так как советские граждане не давали показаний, их подвергли ужасным пыткам. Это я знаю оттуда, что из здания тюрьмы доносились крики и стоны. Вместе с расстрельной командой мы окружили советских граждан и повели их на место казни.

Когда мы достигли находящихся возле железнодорожных путей воронок от попадания бомб, капитан дал приказ советским гражданам раздеться. Некоторые не слушались приказа, этих людей раздели члены расстрельной команды, при этом жестоко избивая. Советских граждан члены расстрельной команды сталкивали в воронки…».

В 1942-1945 годах в Советском Союзе работала Чрезвычайная Государственная Комиссия «по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причинённого ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР». ЧГК на основании показаний 250 тысяч свидетелей только по убийствам составила 54 тысячи протоколов, а по ущербу – около 4 миллионов. В достоверность документов неверующие Фомы вынуждены поверить уже только потому, что фальсификация такого огромного количества материала или любая другая манипуляция с ним просто по техническим причинам невозможна и невообразима. Документы содержат достоверные описания убийств членов семей, родственников, друзей и коллег, солдат и военнопленных, свидетельства очевидцев о жестокостях. Каждый протокол является в то же время и обвинением.

Свидетельства, выступления, письма выживших советских и венгерских граждан, картотеки военнопленных и другие документы раскрывают страшные подробности той деятельности, в процессе которой венгерские солдаты в отсутствие мобилизовавшихся в армию мужчин с почти невообразимой жестокостью физически истребляли в основном массы советского гражданского населения, стариков, женщин, детей, а также военнопленных. Не случайно, что местное население десятилетия спустя по сей день хранит память о действиях венгров, и по случаю напоминает о них приезжим венгерским исследователям и туристам… Дозвольте pars pro toto процитировать два документа. «Согласно итоговому отчёту Чрезвычайной Государственной Комиссии от 28 марта 1945 года, лишь в 12 районах Черниговской области венгерские солдаты убили 38611 мирных советских граждан. Центром массовых убийств был город Щорс, где в тюрьмах, парках, лесах – перед большими ямами для братских могил, вырытыми приведёнными на казнь лицами – после самых ужасных пыток было казнено много тысяч людей. Во многих местах частым способом казни было сожжение. Жертвы большей частью были стариками, женщинами и детьми, но убивали и грудных младенцев вместе с матерями. И Щорс был лишь одним из мест для казни».

Гонвед Ференц Болдижар (рота 46/1.2., полевая почта 115/20) в своём дневнике описал как раз одно из таких «геройств», которым к тому же и гордился: «Когда мы зашли в село, первые три дома поджёг я сам. Мужчин, женщин, детей мы убили, село сожгли. Пошли дальше… Наши великолепные гусары подожгли село, третья рота поджигала ракетами. Оттуда дальше мы пошли в разведку. За время, которое мы провели в разведке, гусары сожгли шесть сёл…».

Раскрытые документы делают ad acta такие допущения, такую релятивизацию, такие формулировки, как оправдания типа «с одной стороны – с другой стороны», что «в войне неизбежны эксцессы, злодеяния», что «можно говорить лишь об ограниченном количестве недисциплинированных солдат», «такие происшествия являются неизбежностью войны», и т. д. На основании архивных источников мы можем определить, что венгерские части на захваченных советских территориях между 1941-м и 1945-м проводили геноцид. На страницах представленного сборника документы раскрывают нам «венгерскую главу» нацистского геноцида. Эти преступления как преступления против человечества не забудутся никогда.

Совершённый венгерской королевской армией на советской территории геноцид до сих пор не являлся объектом научных исследований и составленных на их основании выводов. В этом отношении образовался вакуум, который не может быть оправдан отсутствием источников даже перед раскрытием советских архивных данных. Для венгерских исследователей в распоряжении имелась бы как раз документация, находящаяся в Архиве Истории Служб Государственной Безопасности и Военно-историческом Архиве. Всплеск интереса к теме как в Венгрии, так и в Советском Союзе парализовывали политико-идеологические кандалы и делали его невозможным. Партийные и государственные органы идею коснуться фактов массовых убийств и грабежей на советских территориях находили слишком деликатной и разжигающей страсти, неизбежно породивших бы намерения расследовать советские преступления на венгерской территории. Поэтому на всю эту область тематики было наложено табу, дабы преступления прошлого не привели к созданию напряжённости в отношениях между Советским Союзом и новоиспечёнными восточно-европейскими союзниками.

Доступ к советским архивам открывает возможности и перспективы исторических сведений о страшных и коварных преступлениях, о чём раньше можно было лишь надеяться. Тем более, что и связанные с актуальной политикой мелочные резоны о целесообразности расследования исторических событий сданы в утиль.

Этот сборник в своём роде новаторский. Его создатели проделали огромную работу над морем документов путём их исследования, отбора, упорядочения, перевода и создания необходимого для интерпретации научного аппарата. Бесспорно, база фактов данного сборника не вызовет безраздельной радости и одобрения в определенных кругах общественного мнения, публицистики, исторической науки. Но всё же откроет занавес молчания, за которым всегда таится мрак.

Послесловие переводчика. Чтобы читатель лучше мог понять, о каких тенденциях современного изложения истории говорил выступавший, ещё раз укажу на раннее переведённые материалы из венгерских СМИ.