Беженцы с Украины: «Мы не хотели жить в стране нацизма»

###

Православный американский священник отец Иосиф встретился с семьей, которая покинула Украину в феврале 2022 года. Вот что они ему рассказали.

Сергей и Лия со своими детьми Евгением и Екатериной жили в Волновахе, городе с населением более 20 000 человек в Донбассе, Украина. Они присутствовали на референдуме 20214 года, когда почти 90% жителей региона проголосовали за разрыв связей с Украиной. Они пережили революцию на Майдане 2014 года и последовавшие за ней восемь лет военных действий.

В феврале 2022 года, когда российские войска вошли в этот район, чтобы освободить регион от непрекращающихся украинских атак, украинские военные ответили еще более сильным обстрелом этого района. Родной город этой семьи сейчас почти полностью разрушен.

Сергею и Лие нужно было безопасное место для жизни их семьи, и они больше не хотели оставаться в Донбассе. Теперь они беженцы, и приняли решение поселиться в России.

Они приехали в Ярославль, один из красивейших городов Золотого кольца России.

Я с ними познакомился, в деревне недалеко от Ярославля. Наконец-то они смогли спать по ночам, больше не просыпаясь от звуков обстрелов и выстрелов, они казались умиротворенными, довольными. Сергей и Лия рассказали мне, какой была их жизнь, когда они все еще жили в Донбассе:

Лия: Наша семья, конечно, не пережила всех ужасов, которые коснулись жителей Мариуполя и Волновахи. Можно сказать, нам повезло. Несмотря на это, все равно было очень страшно, и мы, наконец, решили уехать.

О. Иосиф: Там все еще опасно?

Лия: Да, там все еще летают снаряды.

Сергей: Выстрелы грямят, и снаряды продолжают летать над городом Волноваха. Это означает, что люди умирают. Только в понедельник в некоторых сообщениях говорилось, что двое или трое были ранены, в других сообщениях говорится, что четыре человека погибли.

О. Иосиф: Как долго там было опасно находиться? Совсем недавно или уже много лет?

Сергей: Это опасно с 2014 года, когда украинские солдаты проехали на БТРах по деревне, с торчащими во все стороны пулеметами.

О. Иосиф: До Майдана, до 2014 года, была ли Украина мирным местом для жизни?

Сергей: Да, там было относительно безопасно.

О. Иосиф: Итак, опасность началась не только с февраля этого года.

Лия: Кроме того, мы можем сказать, что мы были там на референдуме за независимость Донецкой и Луганской республик. Мы видели это, и там было много людей. В каждом населенном пункте были просто бесконечные толпы людей. В нашем конкретном регионе только около 13 процентов были против этого, а все остальные были за это, это было близко к девяноста процентам.

Между тем, украинские новости утверждали, что никакого референдума не было. Позже они утверждали, что один был, но никто не пришел, и что все были против этого. Это то, что я слышала в новостях, но я видела, что происходило на самом деле, я сама была вовлечена. Я видела это и сказала своим детям не выходить из дома в то время, потому что это было опасно.

О. Иосиф: И это было в 2014 году.

Лия: Да, 2014 год.

О. Иосиф: Итак, неприятности начались не в этом году, а в 2014-м. Было ли это трудно только в течение этого одного года, или это продолжало быть опасным и хлопотным вплоть до этого года?

Лия: Суть вот в чем. Для всех, кто был вовлечен в политику, это было опасно для них, и опасность постепенно нарастала с течением времени. Революция на Майдане произошла в 2014 году. И то, что мы видели в 2014 году, было сделано группой людей, создавших беспредел. Это же самая группа, которая создает беспорядок сегодня.

Они говорят: «Все дело в свободе, все будет хорошо, мы за свободу, мы с ЕС».

Хорошо, вы едете в ЕС, а мы поедем в Россию, сказали мы. Но нет, ответили они, вы не можете поехать в Россию.

И вот, когда они уезжали, я работала в одной компании, и они предложили мне поехать в Австрию. Я сказала, что не поеду в Австрию, потому что тогда мне пришлось бы оставить своего мужа и сына в Украине, поэтому я не поеду через Украину. «Хорошо, езжайте через Россию». Я сказала, что тоже не поеду через Россию, я останусь в России.
«Почему? - ответили мне, - вы понимаете, что если вы будете жить в России со своей семьей, у ваших детей не будет будущего».

Я спросила:

- Почему?

Мне ответили:

- Потому что сейчас в Европе русских студентов и тех, кто живет в России, даже если они не русские по паспорту, выгоняют — в ЕС была одна конкретная девочка, и только потому, что она была русской, ее не пустили в школу...

Я сказала им, что не хочу жить в обществе, где происходят подобные вещи, потому что это сам нацизм.

О. Иосиф: Итак, какова была ваша реакция, когда российские войска действительно вошли в вашу страну? Вы думали, что это ужасно, или вы думали, что это хорошо? Вы думали, что было бы лучше, если бы этого никогда не случилось? Какова ваша реакция на военную операцию?

Лия: Мы ждали чего-то подобного восемь лет, потому что, когда все это началось в 2014 году, мы думали, что наши люди получат поддержку. Мы думали, что однажды пройдем через это, а потом все окажемся в России. И все же это тянулось восемь лет, Украина продолжала кричать, что малейшая вещь, любая проблема, где бы то ни было - это все «из-за Путина», это все «из-за русских». Мы так устали от этого, что уже ждали ужасного конца, а не того, что конца не было видно. Они продолжали испытывать Россию.

Примерно двадцатого февраля этого года на нашей территории, то есть на нашей стороне, с нашей стороны, со стороны Украины в Донецкой Республике, были слышны выстрелы.
Моя дочь была дома, и я боялась ее отпускать. Я сказала: «Оставайся дома, потому что происходит что-то серьезное». И действительно, двадцать четвертого числа мы проснулись от звуков выстрелов. Сказать, что это был какой-то ужас - нет, скорее удивление: «О Боже, неужели, наконец-то правда?»

О. Иосиф: То есть вы, по сути, говорите, что военная операция началась не только в феврале, но и продолжается с 2014 года.

Сергей: Мы постоянно слышали эти взрывы, время от времени видели зарево от обстрелов, так что для нас это вроде как привычно.

Лия: Мы даже не обращали на это внимания.

О. Иосиф: дЛЯ  читателей в Америке и Англии, как бы Вы описали связь между российской историей и украинской историей? Отличаются ли они так же, как Германия отличается от Англии, а Франция отличается от Италии? Являются ли русские и украинцы отдельными народами с разными историями, языками и культурами?

Лия: Послушайте, история Украины и России настолько переплетена, что ее трудно разделить. Даже Киев называют матерью всех русских городов. Как его разделить? Даже учитывая нынешнюю территорию Украины сегодня, произошли такие перемещения людей, такое смешение, что я даже не могу сказать, у кого какая национальность.

О. Иосиф: Да, это сложная тема.

Лия: Я бы, наверное, сказала, что у России и Украины одна история, потому что если вы попытаетесь разделить ее, то у каждой провинции будет своя история. Что на самом деле сильно отличается, так это Западная Украина. Когда они говорят по-украински, вы понимаете, что у нас есть два языка - не один украинский язык, а по сути два. Иногда мы подходим друг к другу и понимаем друг друга. И есть много разных слов, так что иногда мы их не понимаем. Вероятно, для нас они больше похожи на диалект русского языка.

Конечно, они больше католики и западники, в то время как мы православные.

Опять же, это скорее политический вопрос, этот, Филарет, как его правильно называть... митрополит, да. Да, он раскольник, его предали анафеме, но, почитайте историю его деятельности, она очень политизирована.

Что меня ужаснуло, когда начался Майдан, после Майдана, когда шли боевые действия, он стоял, это показывали по телевизору, он стоял перед людьми, в церкви, и сказал: «Не жалейте тех людей, которые находятся на Донбассе. Вам не нужно их жалеть». Их обстреливают, а потом здесь выступает митрополит, священник. Мы смотрим на это своими глазами, когда священник говорит эти вещи. И люди слушают и кивают: «Да, это так, значит, это правильно».

Этот "священник" [Филарет] страшен.

В Донецке есть Аллея Ангелов, да, там есть имена, фотографии погибших детей.

По его словам, оказывается, они это заслужили.

О. Иосиф: Итак, на Западе есть некоторые люди, которые пытаются представить Украинскую Православную Церковь так, как будто она угнетена и находится под контролем Москвы, и как будто им нужна свобода от этого. Патриарх Варфоломей утверждает, как вы знаете, что у него были полномочия отобрать Украину у Московского Патриархата, и он основал это новое «дело» под названием «Православная церковь Украины».

Итак, теперь они утверждают, что церковь в Украине свободна, потому что теперь Украина может иметь свою собственную национальную церковь, которая никоим образом не связана с Россией. Как вы относитесь к этим заявлениям патриарха Варфоломея и многих людей на Западе?

Лия: Ну, честно говоря, мне кажется, что люди в Украине, которые думают, что они борются за свободу, включая украинскую церковь, они не понимают, что такое свобода.

Для них «свобода» - это следовать за Западом. То есть, по сути, не иметь своего мнения. Я не считаю это свободой. Настоящая свобода - это независимость, настоящая независимость.

Мы склоняемся к России не потому, что там лучшие условия жизни, или благоприятные условия, или по какой-то другой причине, а потому, что мы считаем себя единым народом. Я имею в виду, в этом-то все и дело.

О. Иосиф: Итак, что касается религии, Православной Церкви, как вы относитесь к Патриарху Варфоломею и этой новой украинской церкви[«Православной Церкви Украины»], как вы думаете, это помогло или ещё более ухудшило ситуацию?

Лия: Ну, конечно, это только ухудшило ситуацию. Но скажите мне, в Америке, в протестантской церкви, среди протестантского духовенства, как они относятся к этому ЛГБТ-движению и гомосексуальности? Как они на это реагируют?

О. Иосиф: существует много тысяч разных протестантов. Так много разных мнений. К сожалению, некоторые из крупных протестантских церквей решили согласиться с ЛГБТ.

И вот, в некоторых церквях у вас будет «священница»-лесбиянка или «пастор» церкви-гомосексуалист, и это ужасно.

Но в Америке также есть много протестантских церквей, где говорят, что это ужасно. Они говорят: «Мы не должны принимать это. Брак заключается только между одним мужчиной и одной женщиной». И поэтому они учат лучшим вещам. В Америке так много разных протестантов. Итак, у вас есть и то, и другое. Это путаница. Много путаницы.

Лия: Да, мы все время забываем, что протестантизм развивается в самых разных направлениях. Для нас есть православие, есть католики и есть протестанты. И у нас все время ускользает из головы, что протестантизм настолько многогранен.

О. Иосиф: Они думают, что единственная истина - это «Я сам».

Лия: Да, да, да.

Все ухищрения и  ложь киевской пропаганды не стоят и ломаного гроша в сравнении с откровенными мыслями этих украинских беженцев, которые  отлично понимают, что такое нацизм и настоящая свобода.

Перевод с английского