Таджикистан: вызовы и риски в 2014 году

В Таджикистане на сегодняшний день сложилась так называемая «постсоветская общественно-экономическая» модель, которая в общих чертах характерна для всех республик бывшего Советского Союза. Эта модель отличается следующими общими особенностями:

1) недостаточное применение принципа разделения властей

2) доминирование командно-административного метода управления

3) непрозрачность власти, сращивание власти и собственности и концентрация и того и другого в руках относительно узкого круг/группы элит

4) непропорциональное развитие теневой экономики.

Вместе с тем, таджикская модель (как и все остальные) обладает рядом специфических черт. Основным фактором, который обусловил сегодняшнюю специфику таджикистанской модели, явилась гражданская война, продлившаяся более пяти лет. Межтаджикский конфликт до сих пор считается не только одним из самых продолжительных, но и одним из наиболее ожесточенных на постсоветском пространстве.

Он привел к следующим последствиям:

1) Масштабная миграция (беспрецедентная по масштабу на всем постсоветском пространстве). В первую очередь, речь идет об эмиграции русскоязычного населения. К нему в Таджикистане традиционно относили не только этнических русских, но и выходцев с Кавказа и Поволжья, а также значительную часть душанбинцев, для которых русский язык был основным языком общения. В 90-ые же годы страну покинула и подавляющая часть национальной интеллигенции, сформированной за годы советской власти. Отток образованной части населения привел к резкому, даже по постсоветским меркам, упадку науки и системы образования;

2) Социально-экономический коллапс 90-х годов, периода гражданской войны. Так, в 1993 ВВП сократился на 16% (в неизменных ценах), в 1994 — на 24%, в 1995 — на 12%, в 1996 — на 17%. ВВП в 1995 составлял лишь 41% от показателя 1991 года.

Количество погибших до сих пор не подсчитано — цифры варьируются от 100 до 300 тысяч, подавляющую часть которых составили сами же этнические таджики. Общий убыток только прямых потерь первого года войны составил более 7 млрд. долларов; около 40 тысяч домов было разрушено, как и большинство предприятий;

3) Период нестабильности и упадок центральной власти, продолжался в стране в течение нескольких лет и после окончания войны. Страна была поделена между полевыми командирами, бывшими полновластными хозяевами на своей подконтрольной территории;

4) Гражданское общество (в 90-е годы политическая оппозиция была подполье, СМИ были только государственные) было разрушено и начало развиваться позже, чем в других постсоветских странах;

5) Поствоенный синдром и по сей день остается влиятельным фактором общественный жизни, благодаря которому «точка закипания» в обществе гораздо выше, чем в соседних странах. Общество готово терпеть любые социальные трудности, лишь бы избежать повторения ужаса гражданской войны.

В результате, после заключения Договора и мире (1997) развитие страны стали определять следующие три основные тенденции:

Первая и самая основная -- процесс централизации, укрепления централизованной власти, сыгравший значительную роль в преодолении последствий гражданской войны (1992−1997). В целом это был позитивный процесс, когда власти стали последовательно проводить политику по ликвидации системы полевых командиров, снижению уровня беспредела и беззакония. С тех пор главным тезисом и лозунгом в стране (разделяемым как властями, так и обществом в целом) стала необходимость сохранения стабильности любыми доступными средствами.

Однако, реализация такого принципа на практике не могла не привести к появлению и двух остальных тенденций.

Так, второй основной тенденцией стало постепенное, но неуклонное уменьшение других «центров влияния», помимо властных структур. После заключения мира и легализации оппозиции в стране было несколько «центров влияния» (региональных лидеров, политических партий, бизнес-кругов) с которыми правительство так или иначе должно было считаться. Постепенно все они сошли на нет; но если устранение ряда из них считается позитивным явлением, то давление на политические партии привело к расколу, а затем к фактической нейтрализации светской оппозиции в стране. С тех пор и по настоящее время единственной альтернативой властям является легальная исламская оппозиция в лице ПИВТ или подпольных исламских организаций радикального типа:

Отсюда же идет и третья тенденция — снижение роли гражданского общества, деградация системы НПО.

Таким образом, к 2010 году окончательно оформилась настоящая социально-экономическая модель Таджикистана, которая характеризуется тремя основными специфическим чертами:

Во-первых, политическая система слабо сбалансирована; власть чрезмерно централизована, оппозиция постепенно уходит на периферию, развитие гражданского общества существенно отстает. При этом доступ к ресурсам сосредоточен в руках относительно небольшой группы элит. В условиях недостатка ресурсов центральные элиты сегодня все дальше идут в регионы, где они сталкиваются с интересами местных региональных элит;

Во-вторых, таджикская экономика является «миграционной (грубо говоря „гастарбайтерской“) экономикой» или «экономикой денежных переводов», которые составляют 60% ВВП страны. По сути дела, эта та же сырьевая экономика, как и российская и казахстанская, только в таджикском варианте в роли сырья выступают гастарбайтеры. Так, по данным Всемирного банка на 2010 год, по соотношению переводов к ВВП Таджикистан занимает 1-е место в мире. Другими словами, таджикская экономика выживает сегодня, по сути дела, благодаря экспорту трудовых ресурсов. При этом, денежные переводы из России составляют около 90% от объема всех переводов.

Таким образом, основной особенностью таджикской модели является внутренняя несбалансированность. Она сохраняет равновесие и устойчивость в основном благодаря воздействию благоприятных внешних факторов, как то: стабильность российского рынка труда, политическая стабильность в соседнем Афганистане и на постсоветском пространстве. В благоприятных условиях подобная модель может сохранять устойчивость достаточно долго, но при их изменении, особенно резком, Таджикистан может не успеть адаптировать себя к новым реалиям и вызовам.

Вызовы 2014 года

В этой связи, следует отметить, что уже в течение нескольких последних лет 2014 год называется важным и даже судьбоносным в истории региона. И не только в связи с предстоящим выводом войск НАТО из Афганистана. Изменения происходят на более глобальном уровне -- мировая экономика, по оценке многих независимых экспертов, входит в новую фазу своего развития и реформирования. Таджикистан, как и страны СНГ в целом, хорошо интегрирован в существующую экономическую систему. Однако, изменение и трансформация мировой экономики, даже в масштабах СНГ, может отрицательно повлиять на возможности страны по сохранению стабильности.

В этой связи, можно выделить несколько основных современных вызовов, с которыми таджикскому руководству и обществу придется столкнуться в ближайшие несколько лет, начиная с 2014 года.

Первое — потенциальное снижение рынка труда, прежде всего в России, что может существенно осложнить состояние таджикской экономики. В настоящее время трудно прогнозировать дальнейшее развитие ситуации в Украине и связанную с этим растущую конфронтацию между Россией и Западом. Однако, большинство независимых экономистов сегодня склоняются к мысли, что даже при наиболее благоприятном развитии ситуации, рецессии российской экономики будет трудно избежать. Соответственно, это отразится (и уже отражается, так как по неофициальным данным общее снижение объема переводов, до 5%, уже имеет место) на общем объеме переводов из России и количестве трудовых мигрантов. Конечно, при любом раскладе следует учитывать смягчающие факторы — многие мигранты уже имеют российское гражданство (до 20−25%), многие уже заняли устойчивые позиции на рынке труда, так что единовременного коллапса вряд ли стоит ожидать. Но уже сегодня можно с определенной долей вероятности предположить существенное осложнение экономической составляющей.

Второе, в связи с настоящей конфронтацией между Западом и РФ, в регионе резко возросло значение рисков и вызовов геополитического характера.

Отношение к странам региона во многом пересматривается и анализируется сегодня и в России и на Западе. В частности, на Западе сегодня идет пересмотр своего отношения не только к России, но и к странам Средней Азии. Еще несколько месяцев назад Средняя Азия рассматривалась в привязке к Афганистану, и многие эксперты предрекали резкое снижение интереса к региону после вывода войск НАТО из этой страны. Теперь же, значение региона будет переосмыслено — среднеазиатские страны будут, скорее всего, рассматриваться уже в привязке к РФ.

Для Таджикистана стратегическим вызовом является ожидаемое наращивание и ускорение интеграционных процессов на постсоветском пространстве.

В условиях конфронтации с Западом, российское руководство будет активнее продвигать интеграционные проекты, такие как создание единого экономического пространства, укрепление ОДКБ, расширение Таможенного Союза и так далее.

В этих условиях Таджикистану будет уже трудно проводить «многовекторную политику», заложенную в концепцию таджикской внешней политики еще в середине 2000-х годов. Соответственно, перед таджикским руководством сегодня стоит ряд серьезных задач и вопросов — как вести в новых условиях внешнюю политику, как относиться к Таможенному союзу и другим интеграционным проектам?

Проблема заключается в том, что большинство интеграционных проектов остаются больше геополитическим проектами, нежели экономическими.

До тех же пор, пока во главу угла ставится геополитика, они будут оставаться малопривлекательными для большинства их участников, а значит, достаточно неустойчивыми и неэффективными геополитическими образованиями.

Одним из серьезных вызовов является ситуация в Афганистане в связи предстоящим выводом войск НАТО. Как мне кажется, опасность дальнейшей эскалации конфликта в Афганистане и влияние афганских событий на ситуацию в регионе сегодня зачастую преувеличивают, в том числе и в качестве оправдания необходимости ускорения интеграционных процессов.

На самом деле, при любом раскладе маловероятно, чтобы Талибан, даже в случае прихода к власти (что выглядит также маловероятным) сможет инициировать какие-либо масштабные агрессивные действия на таджико-афганской границе. Скорее всего, речь может пойти о поддержке радикальных фундаменталистских организаций, об усилении трансграничной контрабанды, в том числе наркотических средств.

Третьей группой вызовов являются риски внутриполитического характера. Для таджикского руководства сегодня они заключатся в сохранении своего доминирования и политической стабильности в условиях предвыборной борьбы — в начале 2015 года будут проведены выборы в Маджлиси Оли — парламент Р. Т.

Основной вопрос сегодня заключается в том, сколько мест получит в новом парламенте оппозиция, в первую очередь ПИВТ (Партия исламского возрождения Таджикистана). Как проголосует население в условиях существующего социально-экономического кризиса? Насколько будет прозрачен сам процесс выборов? Как будут выстраиваться отношения центрального правительства с регионами, политической оппозицией, в предвыборный период и в долгосрочном плане?

Проблема заключается в том, что ответить определенно на эти вопросы сегодня становится все более затруднительно. Слишком много в таджикской политической формуле существует неизвестных величин — латентных факторов, которые в определенных обстоятельствах могут приобрести решающее значение.

Одна из причин такой неопределенности заключается в чрезмерной зависимости таджикской общественно-экономической модели от внешних факторов.

В таких внутренне неустойчивых системах существующий десятилетиями баланс может быть нарушен из-за вступления в действия самого неожиданного фактора объективного характера. Так, в качестве примера можно привести феномен «арабской весны», когда рост мировых цен на хлеб и зерно привел к отмене местных дотаций бедным слоям населения. Например, в Египте бедные слои населения получали хлеб по сниженным ценам, который вскоре после роста цен исчез с прилавков. В результате, удар по бедным слоям оказался столь ощутимым, что многие эксперты именно в этом феномене «аварийной глобализации» и видят одну из основных причин народных революций.

«Стратегия стабильности»

В существующих условиях, уже в настоящем году, таджикскому правительству предстоит нелегкая задача по выработке долговременной и эффективной, так называемой, «стратегии стабильности». Мне трудно сказать, в какой мере таджикское правительство сегодня понимает уязвимость и неэффективность существующей в стране общественно-экономической системы. Однако, в любом случае, выбор придется между двумя основными вариантами:

Вариант первый — и, на мой взгляд, наиболее логичный, заключается в том, чтобы снизить уязвимость системы за счет проведения кардинальных социально-экономических реформ. Это заключает в себя, в частности, следующее:

1. Диверсификацию экономики, отход от сырьевой экономики, «экономики денежных переводов», путем создания рабочих мест внутри страны. Речь идет о создании трудоемких отраслей, то есть производств конечного продукта, широкой сети малых предприятий, расширенной сферы услуг.

2. Эта задача будет невозможна без создания соответствующей инвестиционной атмосферы, а значит, снижения до возможного минимума уровня коррупции.

3. Реформа системы управления, обеспечение равного доступа к административным, экономическим и образовательным ресурсам выходцев из всех социальных кругов, регионов страны, ликвидация регионализма и местничества.

Однако, в современных условиях, реализация даже этих трех базовых пунктов в Таджикистане представляется трудноосуществимой.

И не потому, что у правительства нет или не появится намерение их осуществить. Проблема заключается в том, что реализация таких масштабных реформ предполагает наличие нескольких предварительных условий. Самое главное, необходима не просто политическая воля, а понимание сути реформ, то есть, что, как и в какой последовательности надо сделать.

Для этого необходимо наличие убежденной команды реформаторов внутри правительства, которая бы опиралась в своих решениях на более широкую группу независимых аналитиков и экспертов, журналистов, обозревателей, лидеров гражданского общества и так далее.

Всего этого в Таджикистане сегодня нет. После войны так и не была создана местная аналитическая школа, а кадровый голод испытывают все институты от госучреждений и до неправительственных организаций и политических партий. Даже оппозиция, несмотря на увеличивающееся идеологическое противостояние с правительством, до сих пор оказалась не в состоянии разработать даже подобия альтернативной стратегии развития страны.

В результате, таджикское правительство, во всяком случае, в ближайшие годы, будет вынуждено ограничиться вторым возможным вариантом, а именно, сохранением стабильности при сохранении существующей общественно-экономической системы.

В понимании таджикского правительства (сформировавшегося во многом под влиянием их российских коллег) основную угрозу сегодня представляет возможность появления «цветных революций», «инспирируемых Западом».

Соответственно, в рамках этой стратегии основными «дестабилизаторами» представляются институты гражданского общества, независимые массмедиа и политические партии. Отсюда и подозрительность по отношению к гражданскому обществу, независимым СМИ и усиливающееся давление на политические партии, в первую очередь, ПИВТ.